Любовница смерти. Глава первая
Слава Богу, что не прочла, а то всё бы испортила. Просперо жестом велел чтице остановиться. - Бледный Принц - это, конечно, Смерть? - спросил он. Она поспешила кивнуть. - Бледный Принц с зелеными глазами... - повторил дож. - Интересный образ. Грустно покачал головой, сказал тихо: - Что ж, Коломбина. Тебя привела сюда судьба, а судьбе не перечат. Оставайся и ничего не страшись. "Смерть - это ключ, открывающий двери к истинному счастью". Угадай, кто это сказал. Она растерянно оглянулась на Петю - тот пожал плечами. - Это был композитор, величайший из композиторов, - подсказал Просперо. Никого мрачнее Баха из композиторов Коломбина не знала и неуверенно прошептала: - Бах, да? - И пояснила, вспомнив злосчастного Гёте. - Иоганн-Себастьян, да? - Нет, это сказал лучезарный Моцарт, создатель "Реквиема", - ответил дож и отвернулся.
- Всё, теперь ты наша, - прошелестел за спиной Петя. - Я так за тебя волновался! Он смотрел прямо именинником. Очевидно, считал, что теперь, когда приведенная им кандидатка прошла экзамен, его статус среди "любовников" повысится. - Что ж, - приглашающим жестом показал Просперо на стол. - Прошу садиться. Послушаем, что нам скажут духи сегодня. Офелия опустилась на стул справа от дожа. Остальные тоже сели, положили на скатерть руки, растопырив пальцы так, чтобы мизинцы касались друг друга. - Это спиритическая фигура, - пояснил Петя. - Она называется "магическое колесо". Спиритические сеансы были известны и в Иркутске. Коломбина в гостях раза два вертела столы, но это больше походило на веселую игру, вроде святочного гадания: кто-то постоянно прыскал, ойкал, хихикал, а Костя, пользуясь темнотой, все норовил сжать локоть или поцеловать в щеку. Здесь же всё было всерьез. Дож погасил свечи, осталась только подсветка жаровни, так что лица сидящих были красными снизу и черными сверху - будто безглазыми. - Офелия, твой час настал, - глубоким, звучным голосом произнес председательствующий.
- Дай знак, когда услышишь Иное. Вот, оказывается, кто такая Офелия, поняла Коломбина. Она - самый настоящий медиум, поэтому и похожа на сомнамбулу. Лицо белокурой нимфы было неподвижно и лишено всякого выражения, глаза закрыты, только губы чуть подрагивали, словно беззвучно нашептывали какое-то заклинание. Внезапно Коломбина почувствовала, как по пальцам пробежали мурашки, щеки обдало холодным сквозняком. Офелия распахнула длинные ресницы. Запрокинула голову, и оказалось, что ее глаза совершенно черны от расширившихся зрачков. - Я вижу, ты готова, - все тем же торжественным голосом проговорил дож. - Вызови к нам Моретту. Коломбина вспомнила - так звали девушку, чью вакансию она заняла. Ту самую бедняжку, что застрелилась вместе с этим, как его, Ликантропом. Несколько секунд Офелия оставалась без движения. Потом сказала: - Да... Да... Я слышу ее... Она далеко, но с каждым мгновением всё ближе... Поразительный у медиума был голос - тоненький, звонкий, совсем детский. Тем удивительнее была перемена, свершившаяся с Офелией в следующую минуту. - Это я, Моретта. Я пришла. Что вы хотите знать? - проговорила она вдруг совсем иначе - низким контральто с придыханием.
- Это голос Моретты! - воскликнула Лорелея Рубинштейн. - Вы слышите? Сидящие за столом зашевелились, заскрипели стульями, но Просперо нетерпеливо тряхнул головой, и все снова замерли. - Моретта, девочка моя, нашла ли ты свое счастье? - спросил он. - Нет... Не знаю... Мне так странно... Здесь темно, я ничего не вижу. Но кто-то есть рядом со мной, кто-то касается меня руками, кто-то дышит мне в лицо... - Это Он! Это Вечный Жених! - страстно прошептала Лорелея. - Тише! - рявкнул на нее бухгалтер Калибан. Голос дожа был ласков, даже вкрадчив: - Ты еще не привыкла к Иному Миру, тебе трудно говорить. Но ты знаешь, что ты должна нам сообщить. Кто будет следующим? Кому ждать Знака? Тишина стала такой, что было слышно, как потрескивают угли в жаровне. Офелия молчала. Коломбина заметила, что мизинец Пети Лилейко, сидевшего справа, мелко дрожит. И сама вдруг тоже затрепетала: а что если дух этой самой Моретты назовет новую соискательницу? Но еще сильнее страха была обида. Как это будет несправедливо! Не успела попасть в клуб, еще ни в чем толком не разобралась, и нате вам.
- А... А-а-а... А-ва... Аваддон, - очень тихо выговорила Офелия. Все обернулись на некрасивого студента, а его соседи - прозектор по имени Гораций и один из близнецов (Коломбина не запомнила, который) - непроизвольно отдернули руки. На лице Аваддона появилась растерянная улыбка, но смотрел он не на медиума, а на Просперо. - Благодарю тебя, Моретта, - сказал дож. - Возвращайся в свое новое обиталище. Мы желаем тебе вечного счастья. Позови к нам Ликантропа. - Учитель... - сглотнув, произнес Аваддон, но Просперо властно качнул подбородком: - Молчи. Это ничего еще не значит. Спросим Ликантропа. - Я уже здесь, - хрипловатым, юношеским голосом отозвалась Офелия. - Привет честной компании от молодожена. - Я вижу, ты и там остаешься шутником, - усмехнулся дож. - А что ж, здесь весело. Особенно как посмотришь на всех вас. - Скажи, кто должен быть следующим, - строго приказал духу Просперо. - И без шуток. - Да уж, этим не шутят... Коломбина во все глаза смотрела на Офелию. Невероятно! Как могли уста этой хрупкой девочки говорить таким уверенным, естественным баритоном? Дух Ликантропа отчетливо выговорил: - Аваддон. Кто же еще? - И со смешком закончил.
- Тут уже и брачная постель расстелена... Аваддон вскрикнул, и этот странный, гортанный звук вывел медиума из транса. Офелия вздрогнула, захлопала ресницами, потерла руками глаза, а когда отняла ладони, лицо уже было прежним: рассеянным, время от времени озаряемым нежной и робкой улыбкой. Да и глаза из черных стали обыкновенными - светлыми, влажными от выступивших слез. Кто-то зажег свечи, а вскоре загорелась и люстра, так что в гостиной стало совсем светло. - Как его настоящее имя? - спросила Коломбина, не в силах отвести взгляд от избранника (впрочем, все остальные тоже смотрели только на него). - Никита. Никифор Сипяга, - растерянно пробормотал Петя. Аваддон же поднялся и посмотрел на присутствующих со странным выражением, в котором смешивались страх и превосходство. - Вот такой карамболь, - рассмеялся он, и тут же всхлипнул, и снова рассмеялся. - Поздравляю! - с чувством воскликнул Калибан, крепко пожимая приговоренному руку. - Тьфу, да у тебя вся ладонь в холодном поту. Сдрейфил? Эх, дуракам счастье! - Что... Что теперь? - спросил Аваддон у дожа.
- Никак не соберусь с мыслями... Голова кругом. - Успокойся. - Просперо подошел, положил ему руку на плечо. - Известно, что духи имеют обыкновение дурачить живущих. Без Знака всё это ровным счетом ничего не значит. Жди Знака и смотри, не наделай глупостей... Всё, собрание окончено. Уходите. Он повернулся к соискателям спиной, и те один за другим потянулись к выходу. Потрясенная увиденным и услышанным, Коломбина проводила взглядом неестественно прямую спину Аваддона - тот вышел из салона первым. - Идем, - взял ее за руку Петя. - Больше ничего не будет. Вдруг раздался негромкий повелительный голос: - Новенькая пусть останется! Коломбина сразу забыла и про Аваддона, и про Петю. Обернулась, боясь только одного - не ослышалась ли. Просперо, не оглядываясь, поднял руку, поманил пальцем: иди сюда Петя, фальшивый Арлекин, жалобно заглянул Коломбине в лицо. Увидел, как оно заливается счастливым румянцем. Потоптался на месте, вздохнул и безропотно вышел. Еще минута - и Коломбина осталась с хозяином дома наедине.
